Многочисленные попытки переломить ситуацию в рамках снабженческо-сбытовой и торгово-посреднической модели ВЭС не привели к положительным результатам. Импорт технологических линий, строительство заводов "под ключ" и закупки образцов новейшей техники не спасли положение, поскольку большинство машиностроительной продукции морально устаревает еще до начала ее производства на российских заводах.
С начала 90-х годов удельный вес России в мировой торговле составляет около 1%. Особенно тревожное положение сложилось по машиннотехнической продукции. Деиндустриализация набирает темпы, ибо подрывается ресурсная база машиностроительного комплекса, и прежде всего, военно-промышленного. Не в последнюю очередь это связано с нынешней российской доктриной либерализации ВЭД, потому что она построена на всеобъемлющей торгово-посреднической доктрине, мировая же экономика в конце восьмидесятых годов перешла на воспроизводственную модель.
И тут возникает опасность, что отсутствие общенациональной стратегии в развитии ВЭС станет объективно поощрять сепаратизм со стороны субъектов Федерации, а также некоторых финансово-промышленных групп, подталкивая их к принятию узкоэгоистичных решений. Государственные интересы зачастую подменяются интересами экономических группировок. Углубление этого процесса дает нашим внешним партнерам (и конкурентам) огромные преимущества, формирует основу для экономического диктата при решении вопросов общенационального стратегического характера.
Как и в случае с поисками причин кризиса российской экономики, при исследовании причин кризиса внешнеэкономических связей России необходимы интеллектуальный прорыв на основе нового мышления, обращение к новейшим концепциям геополитики,36которые не востребованы властными структурами для формирования адекватной сегодняшним решениям внешнеторговой политики, делающей ставку прежде всего на защиту национальных интересов, национальной экономической безопасности.37
И только в рамках этого нового мышления можно будет действительно объективно оценить особенности российской внешнеторговой политики, а, следовательно, и роль торговых посредников в ее реализации. Пока же мы должны констатировать, что противоречивость воздействия либерализации ВЭД на эффективность и общую направленность развития торгового посредничества обусловлена реальным соотношением протекционизма и либерализации в экономической политике государства.
Что имеется в виду? Современная торговая политика государств отличается развитием и противоборством двух тенденций: протекционизма и либерализации.
Под либерализацией внешней торговли понимается комплекс государственных мероприятий по обеспечению свободного внешнеторгового оборота, снижению таможенных, тарифных и других барьеров. В современных условиях ослабление ограничений внешнеторгового оборота и либерализация внешней торговли — одно из основных требований международного общения. Выполнения этих требований потребовали новые союзники России, различные международные организации МВФ (Международный валютный фонд), ГАТТ/ВТО (Всемирная торговая организация) и др. Проблемы либерализации внешней торговли для России в настоящее время актуальны главным образом потому, что под лозунгом облегчения взаимного обмена и доступа на национальные рынки промышленно развитые страны осуществляют проникновение и закрепление на рынках развивающихся стран. Либерализации противостоит протекционизм, который характеризуется введением высоких таможенных пошлин на импортные товары.
Выбор протекционизма, который помогает развиваться национальной промышленности, или свободы торговли, которая позволяет напрямую сравнивать национальные издержки производства с международными - предмет многовекового спора среди экономистов, теоретиков и практиков.
Каждое из этих направлений приоритетно в определенные периоды развития региональной и мировой торговли. Если в 50 — 60-е годы преобладали тенденции к либерализации, то в 70 — 80-е годы прокатилась волна нового протекционизма.
Интересно в связи с этим отметить, что проведенный экспертами МВФ в 1994 году анализ политики в области внешней торговли 59 развивающихся стран и стран с переходной экономикой показал, что в 4 странах придерживались политики либерализации (свободной торговли), открывающей внутренний рынок для иностранной конкуренции; в 22 странах сочетали подходы либерализации и протекционизма (это называется умеренным торговым режимом, где элементы свободы торговли и протекционизма сочетаются в каких-то пропорциях); в большинстве же стран (33) преобладал явный протекционизм.
Таким образом, история ХХ века богата для мировой торговли как волнами протекционизма, так и волнами либерализации торговых режимов. Что следует использовать в России? Если исходить из неуместности слепого копирования либеральных теорий и идеализации регулирующих качеств рынка, то России (как и другим странам СНГ) нужна своя модель поведения в мировой торговле, модель, которую можно условно назвать “разумным протекционизмом”.
Разумный протекционизмдля отечественных производителей означает не ограждение их от конкуренции вообще, а льготное кредитование государством новых разработок, гарантии для частных инвесторов, ориентированных на экспорт или замещение импорта. Без разумного протекционизма на период реформ рынок ряда российских товаров (текстиль, ряд видов продовольствия, бытовая техника и т. д.), как показали прошедшие годы, почти полностью вытесняется импортом, что влечет за собой сокращение занятости и доходов бюджета.
Разумный протекционизмможет и должен стать инструментом не только взвешенной внешнеэкономической политики России, но и методом конкурентной борьбы на западных рынках сбыта. В этом убеждает умелое использование протекционистских мер теми странами, которые в политике ратуют за либерализацию. Например, страны — члены Европейского сообщества (ЕС) применяют к Российской Федерации, взявшей курс на либерализацию своей внешней торговли (чтобы ее допустили в том числе и на рынки стран ЕС), очень болезненные протекционистские меры — запретительные тарифы, дискриминационные квоты и различные санкции к российским товарам, прежде всего из соображений конкурентной борьбы. Особое противодействие развитые страны Запада оказывают российским наукоемким товарам и изделиям.
Сегодня элементы протекционизма, которые наблюдаются во внешнеторговой политике России, не всегда оправдываются слабой подготовленностью страны к допуску на российский рынок любого импорта и стремлением защитить национальных производителей. Иногда они диктуются иными обстоятельствами. К примеру, единовременное (на 3%) повышение таможенных пошлин на импортные товары с 15 августа 1998 года по 31 декабря 1999 года обусловлено стремлением правительства залатать ”дыры” в государственном бюджете, найти дополнительные источники средств на выплату пенсий, зарплаты бюджетникам и т. п. Такой “протекционизм” вызывает недоумение даже нашего партнера по таможенному союзу — Беларуси, ибо введение повышенных пошлин не было согласовано с правительством этой страны.
Разумный протекционизм, на наш взгляд, это не только оптимальная стратегия поведения России во внешнеэкономической сфере, но и во многом искусство управления, которое приобретается опытным путем и не за один год, искусство государственного регулирования внешнеэкономической сферы.
В нашей оценке, ликвидация внешнеторговой монополии была проведена поспешно, непродуманно, без подготовки заранее подготовленных рубежей "отхода". В результате мы имеем то, что имеем — усиление перекосов в структуре экспортно-импортных поставок, сложившихся еще в 70-е годы.
Геоэкономический подход дает возможность по-новому взглянуть на различные аспекты внешнеэкономической деятельности, в том числе, помогают уточнить роль и влияние ее либерализации на укоренение института торгового посредничества в ходе раскрытия национальной экономики.
Анализ развития ВЭД в России в 1992 — 1997 гг. показывает, что нас втянули в широкомасштабную внешнеэкономическую войну. А поскольку она протекает иначе, чем обычная торговая война (всплески по поводу "ножек Буша”), то ее неспециалисты не замечают. Но нам важно знать, участвуют ли в этой войне торговые посредники. Ответ утвердительный — да. Но только не на российской стороне. Такой вывод логически вытекает из цепочки следующих рассуждений с использованием геоэкономических подходов.
Представляется, что в ходе увлеченности борьбой за "перестройку и гласность" руководство СССР упустило из поля зрения геоэкономические новации — транснационализацию мировой экономики, переход от торговой модели внешнеэкономических связей к производственно-инвестиционной, эволюцию товарных форм и появление "товар-программ", формирование новых субъектов мирохозяйственного общения, действующих не на международных, а на межанклавных "стыках" разделения труда и т.д. Допущен серьезный стратегический просчет. Сказалась старая бюрократическая привычка управленческого аппарата — невнимательная и запоздалая реакция на научные рекомендации.
Поэтому анализ хода рыночных реформ показал, что на сегодня в России (как, впрочем, и во всех остальных странах СНГ)38вместо воспроизводственной модели внешнеэкономических связей имеются лишь разрозненные ее зачатки, а именно:
а) “островки” современного предпринимательства (да и то, как показывает опыт совместных предприятий (СП) в Орловской области в пользу иностранного партнера39). В России в 1995 г., по данным Госкомстата РФ, на 1 млн. 946 тысяч отечественных предприятий и организаций приходилось только 21 тысяча совместных и иностранных предприятий, или 1,08 % (Орл. обл. - 0,43 %);
б) крайне малые объемы иностранных инвестиций. По данным Госкомстата России, на одного жителя страны в 1995 году приходилось 18,9 доллара США иностранных инвестиций в экономику, в Орловской области — чуть больше 20 долларов на одного жителя40. Для сравнения в Китае эта цифра составила 145 долларов США. В 1997 году иностранные инвестиции в Орловскую область резко возросли — до 210 долларов на одного человека, но ситуация в целом по России осталась на прежнем уровне. Иностранные инвесторы крайне осторожны к вложению капиталов в экономику нашей страны. В целом страны СНГ из-за политических рисков, несовершенного законодательства и неумения составлять бизнес-планы находятся в конце списка 150 государств по степени благоприятности инвестиционного климата;
в) формирование новых рыночных внешнеэкономических структур на ассоциативной и транснациональной основе — своеобразных “стартовых носителей” геоэкономических процессов (ТНК, ФПГ, консорциумов) — с внедрением новых форм взаимодействия с государственными органами управления, оперирования на мирохозяйственной арене и т. д. Без перехода же на воспроизводственную модель внешнеэкономических связей невозможно преодолеть структурный перекос в экономике. Товарооборот с перекошенной структурой “вгоняет” в структурный кризис другие отрасли — машиностроение, транспорт и т. д. В свою очередь, во внешнеэкономической сфере, как и в других сферах экономики, переплетены интересы управленческих пирамид, властных элит. Происходит лоббирование интересов отдельных отраслей за счет всех остальных.
Вот почему с позиций геоэкономики Россия нуждается в трансформации внешнеэкономических связей с торгово-посреднической модели на воспроизводственную. А для этого необходимо на общегосударственном уровне выработать и принять к руководству новую внешнеэкономическую доктрину. Мы согласны в этом вопросе с другими авторами, которые считают, что в России “пока нет внешнеэкономической доктрины, нет и внешнеэкономической политики”.41
Оставаясь в рамках торгово-посреднической доктрины внешнеэкономических связей, народное хозяйство попадает в затяжную полосу изматывания. Страна продолжает упорно поставлять на внешний рынок энергоносители, сырье, интеллектуальные ресурсы, не будучи звеном мирового воспроизводственного процесса, не интегрируясь в мировую экономику.
Нашей стране традиционно перекрывается доступ к мировым хозяйственным организациям, финансовым и иным международным институтам, мы же сдерживаем допуск "иностранного элемента" в свои воспроизводственные процессы. Этому способствуют и внутренние факторы: торговая модель ВЭС "не уживается" с нарождающимся хозяйственным взаимодействием. Усугубляет положение и борьба представителей экономического национализма со сторонниками компрадорских подходов.
В рамках формирования воспроизводственной модели ВЭС следует выделить внешнеторговый блок. Будучи важнейшим эвеном мирового воспроизводственного ядра, он в свою очередь не может не оказывать влияния на направленность включения экономики России в интернационализированные цепи, его скорость и эффективность. Следовательно, и в обозримом будущем все атрибуты и институты, связанные с обслуживанием торгового блока (и, конечно, институт торгового посредничества), будут иметь большое значение. Геоэкономические стратегии их не отменяют.
Всестороннее исследование процесса либерализации внешнеэкономической сферы российской экономики подводит нас к выводу о том, что этот процесс детерминирован общими подходами к форме выбранной модернизации общества и методами открытия экономики России для мировой экономики на рубеже конца 80-х начала 90-х годов ХХ столетия. Выясняется, что углубление всеобщего экономического и социального кризиса в нашей стране — результат не столько “тяжелого” наследия советской командно-административной экономики, сколько неверно выбранного курса реформ, начатых не с укрепления денежной системы, мобилизации всех сил страны на подъем и структурную перестройку производства и совершенствование хозяйственного механизма, как это делали в таких случаях все развитые страны, а с развития стихийных сил рынка согласно монетаристским рекомендациям, “шокового” отпуска цен и гиперинфляции, обвала производства, разграбления (под видом народной приватизации) государственной собственности, развала единого экономического пространства, открытия таможенных границ и подавления в стране собственного производства, особенно в отраслях обрабатывающей промышленности. Под видом борьбы против государственного монополизма была подорвана экономическая роль государства, началось сращивание государственной бюрократии с новорожденным, в том числе и мафиозным, капиталом и формирование не смешанной экономики, а “государственно-олигархического капитализма”. “Уход” государства из экономики под видом следования классическим схемам построения “рыночной экономики” обернулся тем, что криминальный мир глубоко проник во все эшелоны управления42, уверовал в свою безнаказанность и стремится определять некоторые аспекты нашей национальной экономической политики, поставив под угрозу национальную экономическую безопасность.
В этих условиях либерализация внешнеэкономических связей, а затем и внешнеэкономической деятельности при отсутствии четко продуманной геоэкономической доктрины неминуемо обернулась усилением “старых” перекосов в структуре внешнеторгового оборота, непомерным разрастанием числа внешнеэкономических посредников, которые, действуя на неурегулированном правовом поле получили дополнительные возможности для обмана государства и своих клиентов, а сам институт внешнеэкономического посредничества стал удобным каналом для криминальных структур по отмывке “грязных денег”, по их легализации в других странах на валютных счетах. Дополнительную привлекательность для теневой экономики и криминального мира внешнеэкономическое посредничество имеет еще и потому, что государство, его правоохранительные структуры практически не предпринимают серьезных мер по возврату валютной выручки за незаконные экспортно-импортные операции, которые в таких случаях просто превращаются в элементарное воровство денег у населения с последующим их укрывательством за границей43. Не случайно многие специалисты отмечают, что в общественном сознании участие во внешнеэкономическом посредничестве напрямую связывается с криминальной сферой.
Оценивая степень и направления либерализации внешнеэкономической деятельности, объявленной приоритетной политикой нынешним политическим руководством страны, на институт торгового посредничества можно, на наш взгляд, определенно говорить о том, что торговые посредники в случае удачной внешнеэкономической стратегии работают на страну, а в случае неудачной (как сейчас) — объективно против страны, ибо обслуживают (усиливают) “перекосы” внешнеторгового баланса, невольно участвуя в ведущейся против нашей страны “внешнеэкономической войне” на чужой стороне.
Специалистами подсчитано, что говорить о продовольственной независимости развитой страны можно лишь в том случае, если импорт продовольственных товаров не превышает в среднем 30%. По данным за 1997 год импорт продовольствия в Россию достиг уровня 50%, т. е. пересек ту критическую черту, за которой наступает реальная угроза независимости страны, ее продовольственной безопасности (см. приложение 4).
Внешнеторговые посредники вносят большой вклад в завоз продовольствия в Россию. При этом у собственных товаропроизводителей остаются нереализованными многие виды продовольствия, останавливаются или влачат жалкое существование отечественные предприятия пищевой промышленности. Такое экономическое поведение посредников объясняется не столько поверхностными причинами (ярче упаковка товара, дольше сроки сохранности продукта, а значит, и сроки его реализации), сколько глубинными: закупая продовольствие за рубежом по демпинговым ценам, посредники получают возможность получить сверхприбыль, тем более что у многих посредников, работавших на продовольственном рынке, были льготы по налогообложению и уплате таможенных пошлин. Особенно характерно это для самых разнообразных “фондов”: ветеранов, инвалидов, детей и семей, спорта и т.п. Пик “фондизма” пришелся на 1992 — 1993 годы, когда через границы нашего государства, еще не оснащенного строгими таможенными правилами, перемещалось огромное количество беспошлинно ввозимого алкоголя, сигарет и прочих продовольственных товаров якобы в поддержку инвалидов, детей-сирот, ветеранов спорта и ветеранов правоохранительных органов. На самом деле это было самое настоящее обкрадывание государства, а одновременно и удар по отечественной перерабатывающей и пищевой промышленности. Когда же льготы на ввоз импорта для всех видов хозяйствующих субъектов были отменены, часть посредников, стремясь сохранить свой сверхприбыльный бизнес, нашла выход в контрабанде, причем этим не брезгуют даже коммерческие структуры, созданные Министерством обороны и Министерством внутренних дел44.
Существует точка зрения на либерализацию внешнеэкономической деятельности как на мощный стимул роста оборота внешней торговли, роста положительного сальдо внешней торговли России. Действительно, если проследить по данным государственной статистической отчетности, а затем по данным таможенной статистики за итоговыми показателями внешней торговли России с 1992 по 1996 год, то на основе рис. 545можно на первый взгляд сделать выводы о положительных результатах реформы ВЭД.